Номинация:
«Семейные истории»

Автор работы:
Степанова Ольга Николаевна, учитель

---

Начало Первой мировой войны многими россиянами было воспринято как начало второй Отечественной войны, пробудившее всплеск патриотических чувств. Тысячи женщин устремились на краткосрочные курсы сестер милосердия, стремясь быть полезными своему Отечеству. Очень скоро, надев униформу с красным крестом на белом поле, они начали нести дежурство в госпиталях, колесили по стране в санитарных поездах, вывозящих в тыловые лазареты раненых, оказывали первую медицинскую помощь на поле боя. Около 20 тысяч женщин участвовало в Первой мировой войне. Наравне с мужчинами они несли все тяготы и лишения военной жизни, подвергались смертельной опасности. Каждая десятая из них погибла.

В числе этих самоотверженных женщин была и моя родственница — Ольга Ивановна Колеватова-Синайская (1879-1946).

Память об этой удивительной женщине — участнице Первой мировой войны бережно хранят ее потомки, а именно внучка Ольги Ивановны Аида Ростиславовна Синайская. С ее слов мне и хочется рассказать об этой удивительной женщине. (Фото 1).

Невысокая, кареглазая, в платье деловой женщины, с сыном-первенцем. Такой запечатлена она на снимке столетней давности, сделанном в Казани. И она же — спустя 10 лет, в Вязьме, военно-полевая форма сестры милосердия, лицо, полное суровой решительности. (Фото 2).

Родители Ольги Ивановны, выходцы из крестьян Вятской губернии, имели в Варнавинском уезде Костромской губернии свое дело и торговлю. Были образованны и детям дали гимназическое образование.

Сестры свое предназначение видели в служении общественному благу. Следуя призванию, сначала пошли учиться: одна — музыке, другая — медицине.

В 1913 году Ольга Ивановна, уже будучи матерью семейства, завершила медицинское образование. Обучалась сначала при Казанском университете, затем в Москве. Стала дантистом и фельдшером. Так что решение идти на войну для нее, последовательницы учения Льва Толстого, было естественным выполнением нравственного и профессионального долга.

В семье сохранились письма, написанные Ольгой Ивановной с фронта. Эти письма помогали сокращать расстояния, давали возможность быть в курсе жизни сыновей и приемной дочери-сироты, взятой на воспитание, по обыкновению тех лет, вместо своей умершей девочки.

«Ваше письмо получила в Пензе». «Я в Самаре, служу в лазарете». «Получили ли мою телеграмму с адресом? Завтра утром уезжаю в командировку в г. Данилов, не знаю, сколько там пробуду», «Уезжала на две недели в г. Данилов, теперь пока здесь, пишите скорей». Эти торопливые строки с указанием временного места пребывания написаны в первый год войны, во время службы сначала в полевых лазаретах, затем в военно-санитарном поезде. Адресованы они на Кавказ, в город Баку, где жили сыновья вместе с отцом, преподавателем гимназии.

Затем служба проходила в прифронтовых лазаретах Западного фронта. Жизнь в палатках и землянках, с обстрелами и бомбежками, с газовыми атаками и эпидемиями тифа. Людские потери были огромны. Позже Ольга Ивановна вспоминала, что неоднократно от штата сотрудников лазарета оставалось в живых всего несколько человек, которым приходилось работать с неимоверным напряжением сил. И удивлялась своей везучести.

На войне, посреди крови, смертей и страданий, испытывая нечеловеческую усталость, Ольга Ивановна находит силы вникать в повседневный мир своих детей, заботиться об их развитии. В письмах с фронта она обещает сохранять для них почтовые марки, накопить «грошиков», чтобы к лету купить им велосипед, младшему советует не оставлять занятий музыкой, старшему напоминает о журнале «Вокруг света» и дает совет: «Напиши в Петроград Оле Баранцевой, какую тебе купить книжку. Я просила ее послать вам посылку, боюсь, она купит читанную тобой». (Упоминаемая О.Б. — ее двоюродная сестра, тогда врач, во время Ленинградской блокады заведовала клиникой им. Скворцова-Степанова, отказалась от эвакуации, чтобы не оставлять на произвол судьбы своих подопечных). Почти в каждом письме просьба о карточках – сыновья вместе с отцом занимались любительской фотографией.

«Еду в Румынию или Бессарабию», — сообщает в одной из открыток. Из рассказов родственников запомнилось, как Ольга Ивановна делилась воспоминаниями об очень теплом отношении румын к русским лекарям, особенно к ней, потому что ее фамилия звучала так же, как называлась загородная резиденция румынского монарха. Было это во второй половине 1916 года, шел третий год ее пребывания на войне.

Наконец, возвращение в родное село Карпово Варнавинского уезда Костромской губернии (ныне Нижегородской области). Встреча с близкими и работа сельским фельдшером. Бесценный опыт военных лет сделал ее универсальным лекарем, к тому же единственным на всю округу. В любое время суток к ней обращались с хворями и травмами — и она спешила на помощь.

Ольга Ивановна пользовалась уважением у односельчан, которые то и дело оставляли на крыльце ее дома знаки своей благодарности — лукошко земляники или корзинку грибов. Потом приходилось гадать, кому возвращать корзинки.

В одну из ночей 1937 года Ольгу Ивановну и ее 11-летнюю дочь разбудил громкий стук. Но это была не просьба о скорой медицинской помощи. На пороге застыли сотрудники НКВД, пришедшие с обыском к «врагу народа». Перевернув все вверх дном, забрав документы, бумаги и все, что им понравилось, растоптав сапогами оставшиеся вещи — фотографии, портреты родителей, книги, они увезли ее в Горький. Так почти в 60 лет Ольга Ивановна стала узницей ГУЛАГа. Местом ее пребывания стал зловещий Карлаг, в северном Казахстане, под Карагандой. Оттуда немногие возвращались обратно — так суровы здесь были климат и условия содержания в переполненных, летом в знойных, зимой в промерзающих насквозь бараках. Привыкшая бороться за человеческую жизнь до последнего, она решила использовать призрачный шанс и для своего спасения. В пути следования к месту заключения незаметно выбросила в щель теплушки письмо с просьбой к нашедшему опустить его в почтовый ящик. Почти невозможно поверить в то, что письмо, выброшенное на ветер в безлюдной казахской степи, дойдет до адресата. Но оно дошло. В Сыктывкар, сыну Ольги Ивановны. Светлая память тому доброму человеку, казаху-пастуху или обходчику с полустанка, которому она обязана своим спасением. В письме из Карлага Ольга Ивановна сообщала, что определили обвинение в якобы антисоветском высказывании на сельском сходе, на котором она быть не могла по причине нахождения в другом селе по вызову больного. Об этом есть запись в книге фельдшерского пункта. В письме же была и подсказка пути ее спасения — прошение на имя М.И. Калинина. Сын написал его, а приемная дочь Ольги Ивановны, живущая в Москве, принесла письмо на Моховую, в приемную «всесоюзного старосты». И свершилось невероятное: дело было пересмотрено, арест признан ошибочным — его списали на свежеразоблаченную «ежовщину».

Вырвавшись из Карлага и обретя свободу, Ольга Ивановна Колеватова вернулась на родину. До последних дней жизни вопреки болезням и возрасту, она продолжала трудиться. Не только односельчане, но и жители окрестных деревень, как и раньше, нуждались в ее помощи. Платой за труд, как и за труд колхозников, в то время были палочки в книге учета. Зимой 1946 года она беспокоилась, чтобы не пропали ее палочки, и дочь Татьяна смогла окончить педучилище. Уходя из жизни, думать о тех, кто остается, — удел сильных духом, мужественных людей.

Была ли награждена сестра милосердия, три года самоотверженно спасавшая человеческие жизни на полях сражений Первой мировой войны? Вероятно, да, хотя свидетельств этого не сохранилось.

Похоронена Ольга Ивановна в с. Карпово. Ее родственники по возможности приезжают в село, навещают ее могилку.

О жизни самоотверженной «сестры милосердия» мы рассказываем подрастающему поколению. Хочется, чтоб достойно прожитая жизнь предков стала для них нравственным ориентиром, чтоб в ней черпали они силы для преодоления жизненных трудностей. (Фото 3, 4).