Замшев М. Концертмейстер. – Москва: Азбука, 2020. – 512 с.

Роман удостоен «Премии Читателя-2021»в номинации«Художественная проза». Всероссийская литературная награда «Премия Читателя»вручается ныне живущим русскоязычным авторам-прозаикам из рук молодежи.(На премию выдвигаются книги, изданные в предыдущий награждению год).

Имя поэта, прозаика, журналиста Максима Замшева стало широко известно несколько лет назад, когда он сменил писателя Юрия Полякова на посту главного редактора «Литературной газеты». Яркий премиальный успех романа «Концертмейстер» должен привлечь особое внимание к его художественному творчеству. «Умно, изящно, увлекательно – настоящая европейская проза» – с этим утверждением Александра Мелихова, вынесенном на обложку книги, вряд ли все согласятся. Обстоятельностью, неспешным повествованием, отсутствием языковых экспериментов роман «Концертмейстер» очень напоминает романы советской эпохи. Это – традиционный русский роман, густонаселенный, со многими сюжетными линиями. Читателю не нужно постоянно быть на чеку, чтобы не прозевать какой-нибудь потаенный смысл. Ему и без этого интересно. С героями постоянно что-то происходит, им приходится сопереживать. В романе, наряду с вымышленным композитором- авангардистом Александром Лапшиным, действуют реально существовавшие Тихон Николаевич Хренников, Дмитрий Дмитриевич Шостакович и др. События поочередно развиваются то в эпоху борьбы с космополитизмом (на рубеже 40-х -50 х годов), то в семидесятые годы. Дела минувших дней герои книги видят из 1985 года, по сути замыкающего советское время. Размышления восьмидесятилетнего Льва Семеновича Норштейна о музыкальной жизни советской эпохи, авангардной музыке, политике и тайнах творчества не утомляют, поскольку органично вплетаются в сюжет романа, интригующий до последних страниц.

Откроем книгу

Норштейн с недавнего времени относился к своим коллегам по цеху не без прохладцы и от общения с ними восторгом не преисполнялся.Чем так провинились советские композиторы перед Львом Норштейном? В общем-то, ничем. Просто после смерти Шостаковича Норштейн начал стремительно разочаровываться в композиторской профессии. Его преследовала мысль, что многовековое обновление музыкального языка окончательно исчерпано. После великих Прокофьева и Шостаковича ни у кого больше ничего сравнимого с их шедеврами не получится. Все поиски уже давно свелись к музыкально смысловой неразберихе и обречены на почти немедленное забвение. Скоро серьёзная музыка будет доставлять удовольствие лишь профессионалам, превратится в череду тембровых и формальных фокусов, в брызги авторского эго. А от всего огромного числа советских композиторов, безмерно тщеславных, амбициозных и социально обеспеченных, скоро останется пшик. «А как же Свиридов?» – спрашивал он себя. Исключение, потонувшее в странных философских омутах, невероятный талант, ни с того ни с сего возомнивший себя тем, кто решает, что для русской музыки хорошо, а что плохо.